"Песочные часы из изумрудного стекла, в цвет Ваших глаз!.. Тысячу фунтов - одно стёклышко..."
Песчинки падают, пересыпаются из одной половинки часов в другую, и оседают на лице веснушками. Моё персональное время, которое с каждой осенью начинает замедляться, а потом и вовсе течь в обратном направлении - тогда веснушки бледнеют и прячутся до апреля. В апреле время, опомнившись, вспоминает про законы гравитации.
Песочные часы похожи на две чашки; вместо чая в них соль морская, отливающая зеленцой мраморная крошка или прах развалившихся империй, горсть тишины с морского дна, изредка нарушаемой ленивыми рыбинами. Вместо песка - раскрошившийся рафинад, из которого мы когда-то строили замки на берегу. Детство закончилось, кубики рассыпались, сахар растворился в кипятке. Время живёт своей жизнью и меняет направление по своему желанию, но никогда не возвращается. Хотя сахар можно кристаллизовать обратно и положить на полку в холщовом мешочке.
Каждая дорога, вымощенная желтым кирпичом, сделана из песка - и в конце концов приведёт к морю. Если бы девочка Элли пошла чуть дальше - у неё непременно появилась бы новая буква в конце имени, новая судьба и, разумеется, новое время на часах. Всегда одно и то же.
"Мест нет", - говорит Мартовский Заяц, - "Но мы довезём Вас стоя. Время пить чай: тысячу фунтов - одна чашка в плацкартном вагоне в этот five o'clock. Всего тысячу - и Вы сможете насладиться целой чашкой жасминового чая из воды этого вечно изумрудного моря, к которому ведёт дорога, вымощенная жёлтым кирпичом..."