Её прощальный поклон
"У меня есть знакомый, у него хобби – портить девок, то есть не просто искать молодое мясо, а непременно невинное. Я любопытствовала, зачем, - мне кажется, «развратные девственницы, которые всё время хотят» встречаются только в порнороманах для тех, кому за сорок, - а он улыбался загадочно и отвечал: «приятно быть первым». Возможно, такое пионерство* (в фениморкуперовском смысле) удовлетворяло его тягу к неизведанным землям.
А меня всегда тревожили «последние». В детстве была книжка, а в ней - маленький портрет круглощекой девушки, подписанный так: «Ульрика фон Левецов, последняя любовь престарелого Гёте». И я всё волновалась и представляла, какая она должна быть, у такого-то человека (про молодое мясо тогда в голову не приходило).
И с тех пор я думаю о поздних любовниках великих людей. Например, у Лени Рифеншталь стал последним этот её кинооператор на 40 лет моложе или какой-нибудь безымянный юный нубиец? На ком закончился творческий путь Лили Брик? И был ли у Джулии Ламберт кто-то после Тома.
С мужчинами проще – как перестал мочь, так и завязал. А женщина сама выбирает, когда остановиться, кого она будет помнить до конца своих дней в качестве «последнего». Однажды закрывает дверь за небрезгливым жиголо, или хоронит мужа, или просто расстаётся с каким-нибудь бодрым старичком, и думает: «Вот и всё. Больше тут никого не будет. Это чужое тело – последнее в моей жизни, и его ласки – последние. Никаких прикосновений поверх следов его рук – только массажистов, врачей и гробовщика».
Нет, в самом деле, бесконечно важный выбор.
(я о чистой физиологии, если чё, а не про чувства, которым, как известно, все возрасты попкорны)" Marta Ketro